Введение
Глава I. Некоторые вопросы истории этнического формирования пермских татар
Список населенных пунктов Пермской области, обследованных автором

Глава I. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ
ЭТНИЧЕСКОГО ФОРМИРОВАНИЯ ПЕРМСКИХ ТАТАР

Общеизвестно, что язык народа связан с его историей, является одним из его главных признаков. Все культурно-экономические и другие процессы, происшедшие в ходе развития этноса, оставляют определенный след не только в материальной и духовной культуре, но и в языке. Исходя из этого, нам представляется, что исследование языка того или иного народа имеет важное значение при определении его этнической принадлежности.
Анализ языковых особенностей говора пермских татар и изучение историко-этнографической литературы, касающейся носителей данного говора, показал, что эта этнографическая группа прошла своеобразный и сложный путь этнического формирования. Образование говора пермских татар было связано с историческими событиями, происходящими как в Среднем Поволжье, так и в Сибири, и ассимилятивными процессами на Приуралье.
История формирования пермских татар уходит в глубь веков и, естественно, она происходила в условиях формирования татарского народа. Этноязыковый состав татар Поволжья и Приуралья формировался еще в скифо-сарматский период путем консолидации местных тюркских и тюркозированных финно-угорских племен. В IV-V веках I тысячелетия происходит следующий важный этап в тюркизации Волго-Камского ареала: начинают проникать сюда значительные группы тюрко-язычных племен (История, 1968: 35). Как показывают археологические исследования, могильники края этого периода принадлежат гуннам (Генинг, 1962: 334). Такие ученые, как В. Ф. Генинг, А. X. Халиков (1971: 13), Н.А. Мажитов (1971), П. Н. Старостин (1971:53), указывают, что еще в добулгарский период происходило" массовое проникновение тюркских племен в Среднее Поволжье и Приуралье. Известно также, что во время интенсивного распространения булгар и создания в IX веке Булгарского государства наряду с угрофиннами обитали различные тюркоязычные племена: суары, эскелы, суазы, буртасы и др.
В составе большинства этих терминов этнолингвистами выделяется компонент ас (аз, яс, яз, ус, уз, ош,. иш, уш), широко применяемый для обозначения тюрко-язычных племен. Видимо, данное слово как название восточных народов активно применялось и западными народами (Закиев, 1986: 43). Этот же компонент ас (иш, уш) обнаруживается в составе слова остяк (встречаются и варианты иштяк, уштяк), являющегося названием предков пермских татар.
К настоящему времени накоплена достаточно большая литература, содержащая многочисленные факты и" выводы о тюркоязычности ассов. Этим термином называли и печенегов (Мещерский, 1958: 454, 530), и булгар, и буртасов (Шпилевский, 1877: 115), ассов отождествляли с аланами (осетины называют карачаево-балкарцев ассиями, последние со стороны менгрелов же называются аланами: Хабичев, 1977:75). Любопытно, что3 этим же этнонимом можно связать топоним Оса-название города в Пермской области, отс. Осинский уезд, куда до революции относилась и часть предков нынешних пермских татар.
Таким образом, в данном этнониме отразились следы весьма древних исторических событий, происходивших в Волго-Камье, в русле которых и шло формирование тюрков Приуралья.
В исторической литературе считается, что в дальнейшем на территории южной половины современной Пермской области жили угры (Дмитриев, I: 102, 115, 143, 180; II: 36, 6; V: 29, 45-46, 85-86, 98; Шишонко, 1881: 93; Чернецов, 1937: 164 и др.) и, что их остатки можно было обнаружить в бассейне реки Тулвы, Ирени, Чусовой еще и в XVII в. (Дмитриев, V: 29, 98; Мурзина, 1953: 218; Бахрушин, 1935: 5). По мнению ученых, угры частью отатарились, частью обрусели, а часть переселилась дальше на восток и север (Дмитриев, I: 141, 180; V: 13, 29, 85-86, 98-99; 1893: 21; Труды ПУАК, 1893; 11:28; Шишонко, 3:215, 343; Списки, 1975: CLIIL Смирнов, 1951: 86; Вишневский, 160: 256-257).
Следует отдельно указать то, что культура племен, живших в бассейне Чусовой, Сылвы и в Среднем Прикамье в IX-ХV вв. археологами выделена в особую - сылвинскую культуру (Генинг, 1956; 1959: 212; Бадер, Оборин, 1958: 214), хотя носителей этой культуры также относят к племенам угорской семьи языков (Бадер, Оборин: там же). Того же мнения придерживается и В. Ф. Генинг (1959: 210). В исследованиях последних лет сылвинская культура XV-XVI вв. сближается с синхронной культурой угорских групп низовьев рек Белой и Ика (Казаков, 1978: 83, 88, 97-99; Исхаков, 1958). Д. М. Исхаков также допускает такую общность и добавляет, что ее "можно трактовать как свидетельство этнической однородности носителей этих культур" (1985: 53). Однако автором этническая принадлежность носителей сылвинской культуры XVI в. определена неоднозначно: "угорский (тюрко-угорский)"; "остяки пермского края"; "предки гайнинцев и пермских татар". В последнем выражении под гайнинцами имеются в виду предки населения Бардымского, Верхне-Муллинского районов Пермской области, а под пермскими татарами-тюркское население остальных районов Пермской области и районов Свердловской области.
Начиная с XVI в. сведения о сылвинцах расширяются.
Приведем здесь краткий обзор письменных источников, касающихся ранней истории пермских татар.
В 1570 годы в эти края приехал Трифон Вятский и жил среди местного населения, о чем было составлено "Житие св. Трифона Вятского" (Труды ПУАК, IX: 65; Дмитриев, 1893: 13-19). А. А. Дмитриев приводит любопытные данные из этого "Жития" о населении бассейнов речек Мулянок и Сылвы. Так, присылвинские остяки имели князя Амбала, а в бассейне рек Верхних и Нижних Мулянок также жили остяки со своим князем Зевендуком (Сююндюк?), однако последние, как полагает А. А. Дмитриев, жили совместно, вперемешку с татарами, и татары на Тулве также жили смешавшись с остяками (Дмитриев, 1893: 14-18). По мнению А. А. Дмитриева, татары и остяки в XVI в. по своему жизненному укладу, быту и обычаям не отличались друг от друга.
Пермские татары первый раз учитывались в 1579г. писцом М. И. Яхонтовым, однако его писцовые книги считаются утерянными, до нас дошли лишь некоторые выдержки из них, вкрапленные в труды историков XIX в. По этим книгам известно, что в 1579 г. на присылвинских землях жили татары и остяки (Дмитриев, I, 1884: 102, 115).
По писцовым книгам М. Кайсарова от 1623/4 года на бассейнах рек Ирень, Шаква, Сылва, Тулва, Мулянка, Бырма, Сыпь и их притоков жили татары и остяки. Причем в этих писцовых книгах термины "татары" и "остяки" употреблены без какой-либо дифференциации (Шишонко, 1872: 119-150). По сообщению А. А.. Дмитриева, в писцовых книгах М. Кайсарова остяки также были разделены на 2 улуса: Карьевский улус и Рожин улус. Автор при этом высказывает мнение, что резиденция князя Амбала была расположена на этом самом Рожине. А. А. Дмитриев, видимо, опираясь на тот факт, что М. Кайсаровым термины "татары" и "остяки" употреблены без какой-либо дифференциации, писал, что татары и остяки XVI в. не отличались друг от друга. Он считал, что к XVI в. остяки успели смешаться "... с татарами и многие из них настолько ассимилировались с ними (т. е. с татарами-Д. Р.), что ... очень трудно и даже невозможно различать эти две народности...". Основными занятиями их (и татар, и остяков) были: охота, рыболовство, бортничество, имели и пашни (Дмитриев, 1893: 13 и далее).
Ценным письменным источником, в котором содержатся сведения о пермских татарах, являются писцовые книги от 1679г. (ЦГАДА, ф. 1209, on. 1, ед. хр. 226, лл. 241-354). Примечательно то, что в них остяки уже не упоминаются. В бассейнах вышеперечисленных рек живут татары, также и чуваши, марийцы, удмурты. В сословном отношении они делились на ясачные, оброчные, захребетники, соседи, подсоседники. Жили они в четырех четвертях.
1) Карьевская четверть (бассейн нижней Ирени, ныне Кунгурский район): деревни Байсино, Усть Турка, Старая Карьева, Шелканка, Большой Ашап (ныне населена русскими), Малый Ашап, Казаево, Янычево. Там в 73 юртах жили 222 ясачных татар; в 1 юрте- 5 оброчных татар, 2 семьи захребетников (10 человек) и их соседи - 5 татар, 3 подсоседника и 3 захребетника, 6 марийцев; в 3 юртах - 7 оброчных удмуртов; в 2 юртах-4 оброчных чувашей; в 4 юртах-оброчные марийцы.
2) Верхиренская четверть: деревни Телес ("Курамышево тож"), Медянка (ныне заселена русскими), Старая Курмашево, Новый Телес, Крым Сараево, Исынбаево, Верх Сарс, Саре, Кошманаково. В этой четверти жили: в 71 юрте 214 оброчных татар; в 2 юртах- 3 ясачных марийца и 2 марийца-подсоседники; в 6 юртах - 11 оброчных чувашей и их соседи 2 ясачных татарина; в 24 юртах - 60 оброчных марийцев; в 3 юртах 8 оброчных удмуртов и их соседи 2 ясачных татарина.
3) Шаквинская четверть: деревни Девяткильдеево *, Исенеево *, Починок Багашево *, Атламышево *, Юрман *, Линделине *, Косельтаево, Уразова, Ураскова, Копчиково, Таз, Солянка. В них жили: в 62 юртах- 189 ясачных татар; в 1 юрте - 4 оброчных татарина; в 2 юртах - 6 ясачных марийцев; в 2 юртах - 4 оброчных марийца и в 2 юртах - 5 оброчных чувашей.
4) Верхнесылвинская четверть: деревни Красный Яр *, Кобеняковы *, Актыбаево *, Медяшево *, Бердыкае-во, Верх. Батам *, Нижний Батам *, М. Каратай и Б. Каратай (две последние-марийские деревни), Арий ("Бисерть тож) *, Енохтаево (марийцы), Верх. Чис (марийцы) , Бекбулатово *, Тюриш. В них жили в 41 юрте 115 оброчных марийцев и их соседей 10 марийцев и 1 сосед ясачный татарин, там же подсоседников 1 ясачный и 7 оброчных марийцев и у них захребетников 3 марийца; в 43 юртах 135 ясачных татар; в 25 юртах 78 ясачных марийцев **.
Следует особо подчеркнуть, что в этих писцовых книгах учитывались лишь татары Кунгурского уезда. Как видно, из книг М. Кайсарова, кунгурские татары занимали и верхнее течение реки Тулвы. Основная часть тулвинцев в писцовые книги не попала, т. к. они были в составе Уфимской провинции, считались башкирами-вотчинниками и учет их, как и всех землевладельцев Башкирии, велся в особых ясачных книгах, которые также не дошли до нас.
Следующим важным письменным источником, проливающим свет на историю пермских татар, на наш взгляд, является документ под названием "О начале и происхождении разных племен иноверцев", составленный в 1784 г. (Госархив Пермской области, Ф. 316, on. I,
* Ныне таких татарских деревень не существует.
Как видно из документа, соседи, подсоседники и захребетники не имели своего юрта, а жили у кого-то (см. о них еще: БСЭ, Т. 40). Возможно, они являлись или новыми переселенцами или же обедневшими ясачниками или оброчными. ед. хр. 78). В данном документе приводится легенда о - происхождении жителей "в Пермском округе деревень Кояновой, Култаевой и Янычевой" (ныне Верхне-Муллинский и Пермский районы Пермской области): предки их "от поколения были Тарханова, перешли и заселились они в сих местах из давних лет по собственным их преданиям издревле. Потом под Российскую державу покорены они ,по взятии царем Ив. Васильевичем Казани. А до покорения находились в управлении или подданстве у державца своего нагайского хана" (Там же, л. 41). Далее описывается их образ жизни: "Житие их в их деревнях немалым числом домов выстроенных по обыкновению, как у деревенских жителей избах, однако у них всюду белые вообще с клетями и горницами и живут каждой с семейством своим особыми домами пожитки имеют, посредственных пашенных и сенокосных земель имеют для себя достаточно и упражняются каждый по достоинству своему в скотоводстве..." (Там же, л. 45). Эти сообщения красноречиво свидетельствуют об оседлости их, о наличии у них развитого для своего времени земледелия.
Любопытно, что на л. 68 этого же дела приводится второе "Сведение...", относящееся к жителям деревень "волости Гайнской башкирской", волости "Таныбской татарской", "и Иштеряковской ясашных татарских волостей", точь-в-точь повторяющее только что рассмотренное "Сведение..." о башкирах "в Пермском округе деревень: Кояновой, Култаевой и Янычевой". Дословно повторяются и сведения об их быте и т. д.
Как явствует из этого документа, по образу жизни, языку и происхождению предки жителей деревень нынешнего Пермского, Бардымского, Ордынского, Чернуш-кинского, Уинского, Кунгурского, Октябрьского районов Пермской области (подразделяемых Д. И. Исхаковым на "гайнинских башкир" и пермских татар) были едины.
Таковы наиболее значительные письменные источники, содержащие сведения о предках пермских татар, об их быте, культуре и т. д.
Как показывает приведенный краткий обзор имеющихся в нашем распоряжении источников, существуют различные мнения не только о времени появления предков пермских татар в данном регионе, но также и об их этнической принадлежности. Это во-первых. Во-вторых, письменные источники наглядно демонстрируют то, как термин остяк постепенно выходит из употребления, по отношению к предкам пермских татар.
В письменных источниках конца XVI и начала XVII вв. татарами и остяками (т. е. без дифференциации этих этнонимов) названы и южные соседи сылвинцев: "...учнут торговать на Ирени Уфимского уезду Аксиевы волости и Белоканские и Кущинские и Балакчинские татары и остяки..." (Цитируется по работе Д. М. Исхакова, 1987). В другом документе от 1618 г. говорится: "...в Чердынском уезде на речки на Сылву и на Ирень... приезжают и торгуют русские торговые люди и Казанских и Уфимских уездов тотара и остяки и башкирцы" (Там же).
В дальнейшем, когда по отношению к населению Уфимского края утвердился и как сословный, и как административный термин слово "башкиры" (Гурвич, 1880; Кузеев, 1974: 164, 323; Рамазанова, 1984: 33, 82;
1985: 27-32), эти южные соседи сылвинцев фигурируют в архивных документах под таким же названием, т. е. под названием "башкиры", а термин остяк относительно к ним больше не употребляется.
Обзор источников и литературы показывает, что термин остяк в различные периоды применялся относительно различных народностей. Русские называли остяками хантов, сами же ханты называли себя иначе. М. Е. Бударин указывает, что хантов называли уничижительно уштяками также и сибирские татары, а русские усвоили это слово в форме остяк (Бударин, 1952: 24). Термин остяк употреблялся и казахами в форме иштяк относительно своих соседей-башкир (Филоненко, 1915: 21; Народы Сибири, 1956: 570). Термин остяк относительно хантов употреблялся не только в различных источниках XVI, XVII веков, но и в литературе. А. А. Преображенский тоже обращает внимание на факты запутывания остяков и вогулов, основываясь при этом на письменные источники (Преображенский, 1956: 12). Таким образом, термин остяк применялся относительно различных народностей.
То, что население бассейнов Тулвы, Ирени, Сылвы и др. когда-то называлось остяками, нашло отражение и в документах более позднего времени.
Предки нынешних пермских татар в XVIII в. в своих различных прошениях, основываясь на писцовые книги М. Кайсарова, указывали, что их отцы и деды именовались остяками. Так, например, татары дер. Басино на р. Ирени (ныне Октябрьский район) в своей челобитной, поданной в 1798 г. в Пермское губернское правление, писали: "...за предками их, именуемыми остяками Байсою Албашевым и Ураметом Таисиным и братом его Батырем..." (К истории..., 1896: 79). Видимо, этот же факт приведен и А. А. Преображенским "...в середине XVIII в. при межевании земель в дер. Басине Кунгурского уезда местные татары заявили, что их деды и прадеды владели землями по писцовым книгам М. Кайсарова, в которых были записаны остяками, "ныне де в той деревне называются татарами"..." (1956: 12).
Так же указывает и В. Шишонко: "жили тогда (т. е. в 1578-1579 гг.-Д. Р.) остяки, ныне называются татарами" (Шишонко, I, 1881).
А. А. Дмитриев писал, что в XVII в. в бассейнах pp. Сылва и Ирень жили остяки, вогулы и татары (Дмитриев, II, 1890: 60; VII, 1897: 15).
С. В. Бахрушин считал, что на указанной территории в XVI в. жили вогулы, т. е. манси (Бахрушин, 1935: 5). Редакторы же 4-х темного собрания трудов С. В. Бахрушина указывают, что этническая принадлежность народов, живших в бассейне р. Сылвы в XVI в. пока не ясна (Бахрушин, 1955: 98). Такое же мнение высказал и А. А. Преображенский. Однако он в дальнейшем, исходя из фактов запутывания терминов остяк и вогул в русских источниках, пишет, что "применительно к началу XVII в. правильнее было бы признать население в районе Сылвы мансийским, а не хантским. Этнографические материалы XVIII-XIX вв. уже не дают оснований говорить о наличии "остяков" на территории изучаемого района. Кроме татар, в них упоминается небольшая группа манси (вогулов), обитавших в двух деревнях Кунгурского уезда (Бабенках и Копчиках), а также в с. Кленовском Красноуфимского уезда" (Преображенский, 1956: 12).
Позднее выяснилось, что "вогулы" села Кленовское Красноуфимского уезда являются потомками обрусевшего татарина и его же припущенников, записанных в особый ясак. Д. М. Исхаков указывает: "известны и другие случаи, когда в Пермской губернии немансийское население, платившее одинаковый с манси ясак, в официальных документах именовалось "вогулами" и помнило об этом до конца XIX в." (Исхаков, 1983: 8-9). Таким образом, сведения историков о наличии в XVIII- IX вв. в Иренско-Сылвинском междуречье манси могли быть не совсем обоснованными. Кроме того следует отметить, что приведенный факт еще раз подтверждает наше мнение о ведении царским правительством учета податного населения по разрядам и лишь по социальным разрядам. Такой факт обязательно должен быть учтен при исследованиях об этнической принадлежности той или иной группы населения, особенно - периферийных или вновь присоединенных территорий.
Кстати, с этой точки зрения любопытно будет проследить как именовались в XV-XVI вв. народы интересующего нас региона в архивных источниках. Для этого можно использовать "Пермскую летопись", составленную В. Шишонко. В связи с событиями 1481 г., южные и юго-восточные соседи "Пермской страны" названы татарами, данниками Ибрагимовых. А в 1536 г. Пермь в числе других областей "страдала" от нападения "казанских татар". С 1546 г. нападающих на велико-пермские земли с юга начинают называть ногайскими татарами. Так же и в сообщениях по 1547, 1552 гг. В сообщениях от 1570 г. встречается термин ногайские люди, там же отдельно и впервые упоминаются иренские и сылвинские татары (предки нынешних пермских татар), а их южные тюркские соседи в 1572 г. впервые названы "башкирцами". Наряду с "башкирцами" там же упоминаются и буинцы (по всей видимости, имеются в виду жители бассейна р. Буй, протекающей на самом северо-западе современной Башкирской республики). Однако в грамоте царя от того же года читаем: "черемису, остяков, вотяков и нагай, которые от нас обложились...". Последний раз в указанной "Летописи" В. Шишонко термин "ногай" по отношению к населению северо-западных районов современной Башкирии употреблен в документе от 1581 г. В дальнейшем фигурируют "сылвинские и иренские татары" - по отношению к пермским татарам и "башкирцы" - по отношению к южным соседям пермских татар. Как видно из изложенного, слово "нагай" употреблялось в период ослабления и падения Казанского ханства, т. е. тогда, когда административная принадлежность территории южных районов современной Пермской области и северных районов современной Башкирской республики была не совсем определенной, и там действовали, видимо, люди ногайского объединения. Нечеткость в употреблении этнонимов продолжает отражаться и в документах начала XVII в.
В документе от 1618 г. говорится: "...в Чердынском уезде на речки на Сылву и на Ирень... приезжают и торгуют русские торговые люди и Казанских и Уфимских уездов тотара и остяки и башкирцы". (Приводится по работе Д. М. Исхакова: 1987: 118). В памятной записи, данной в том же году уфимскому толмачу Таганаеву, сказано: "...учнут торговать на Ирени Уфимского уезду Аксиеву волости и Белоканские и Кущинские и Балакчинские тотара и остяки..." (Там же), т. е. этнонимы татары и остяки употреблены без дифференциации, причем по отношению южных соседей нынешних пермских татар. По всей вероятности, Д. М. Исхаков прав в том, что когда-то остяки были расселены на более обширной территории, чем в XV-XVI веках (1987). А русские источники застали их уже в смешанном состоянии с поволжскими татарами. Дальнейшая история Балыкчинцев и Кушинцев известна. Территория их расселения оказывается в составе Уфимской провинции (позднее-уезда) Башкирии, а за ее населением, независимо от этнической принадлежности закрепляется административный термин "башкирцы" (Рамазанова, 1979; 1980; 1982; 1984; 1985 и др.; Исхаков, 1985; Рахматуллин, 1981 и др.). В таком же положении оказалась часть пермских татар, т. е. жители современного Бардымского района Пермской области, вошедшая в пределах традиционных границ Казанского ханства в Башкирию (Подр. см.: Рамазанова, 1974: 92-94; 1983:146-158; 1985: 5-8).
На фоне изложенного наибольшую достоверность и значение приобретают записи по визуальным наблюдениям.
Именно поэтому ученые или ориенталисты, которые лично посетили пермских татар, вынуждены были отметить разницу: кем они считаются по документам, и кем они являются в действительности. Так, П. И. Мельников посетил дер. Кояново Пермского уезда (ныне Верхне-Муллинский район Пермской области), написал статью "Поездка в Кунгур" и называет жителей этой деревни татарами (Мельников, 1841: 264). Н. К. Чупин жителей "деревень Култаевой и Кояновой" считает совершенно отатарившимися башкирами, указывает, что "давно уже нисколько не отличаются от ближних татар ни наречием, ни образом жизни и русские называют их этим последним именем" (Чупин, I: 524; II: 112), т. е. татарами, и др.
Вот в такой ситуации довольно сложно определить этническую принадлежность населения, особенно тех регионов, которые находятся в отдалении от значительных центров и которые пока не получили четкого определения в документах или в тех или иных исследованиях, или они представляли собой группу небольшого количества.
То, что национальная принадлежность предков татар Пермской области в XVII в. выражена не четко, может быть связано также и с несколькими другими факторами.
Во-первых, на данной территории, возможно, действительно произошло отатаривание хантов, или манси, или какой-нибудь угорской группы.
Во-вторых, тюрки - предки пермских татар могли быть названы со стороны русских чиновников остяками, поскольку они являлись ближайшими соседями хантов или вогулов-манси.
В-третьих, можно предположить о существовании когда-то этнической общности иштяк / остяк.
На последнем предположении остановимся подробнее. Оно было неоднократно высказано нами (Рамазанова, 1974: 92-112; 1978: 107-115; 1983: 137-154), основываясь на наличии в говоре пермских татар ряда специфичных черт, отличающих его от говора среднего и мишарского диалектов, сближающих его в то же время с восточным диалектом татарского языка, а также с такими языками, как алтайский, шорский, хакасский. По нашим материалам, особенности говора, общие с восточно-тюркскими языками, довольно значительны и представляют собой цельную систему, охватывающую все три уровня языка: и фонетику, и грамматику, и лексику. Кроме того, эта группа особенностей обнаруживается во всех подговорах говора, т. е. и в речи гайнинцев, и в речи кунгурцев. Несомненно, такие факты свидетельствуют об участии в формировании пермских татар древнего восточно-тюркского компонента. Т. е. мы не можем рассматривать общность говора пермских татар с восточным диалектом как результат лишь позднего влияния, хотя такие факты, видимо, также имели место. Исследователи истории Сибири пишут, что в начале вхождения Сибири в состав Русского государства в Приуралье проникали тюменские и тобольские татары, которые "пытались освоить земли, занятые в основном мансийским населением" (Томилов, 1984: 8). Такие контакты, если они имели место, вряд ли могли оставить такой глубокий след. Они, видимо, лишь способствовали сохранению, устойчивости уже имеющихся общих особенностей говора, сближающих его с восточным диалектом татарского языка. При этом мы учитываем еще одну группу специфичных явлений говора пермских татар, отмеченных пока только в диалектах уйгурского языка и памятниках уйгурской письменности (см. главы III, V работы).
Необходимо особо отметить и то, что некоторые из этих древних особенностей встречаются, хотя и ограниченно, и в некоторых говорах восточного диалекта башкирского языка.
Примечательно то, что некоторые племена (например, тамьянцы, айлинцы), определяемые Р. Г. Кузеевым как иштякские, вошли в состав носителей тех говоров башкирского языка, которым присуща часть названных древних особенностей. Исследователи указанных башкирских говоров подчеркивали общность их диалекта по некоторым особенностям с диалектом западно-сибирских татар (Миржанова, 1979: 66 и др.). На территории Западной Сибири, как известно, также происходило соприкосновение манси и "остяков" с татарами (Бахрушин, 1935).
Основываясь на наличии такой группы особенностей, нами было сделано предположение об участии в формировании пермских татар древнего восточнотюркского компонента, общего для татар Пермской области. Западной Сибири и некоторых групп башкир. И этот компонент, на наш взгляд, вполне может быть соотнесен с "остяками", имеющими в конце XVI- начале XVII вв. тюркские имена собственные: Бисердачко Батырев, Бисюряйко, Кунчурайко, Тасимко, Канмурзачко, Ураско Урмаметов, Алейко, Ишимбайко, Айгиндейко и много других.
Отрадно то, что такое предположение подтверждается и другими изысканиями по истории и этнографии. В исторической литературе известно, что иштяками (<остяк) назывались со стороны восточных соседей и часть западно-сибирских татар и часть башкир (Филоненко, 1915: 21; Народы Сибири: 570). Т. Ялчыгол считал себя "болгарлык иштэк" (Кузеев, 1960: 164), т. е. иштяк, живущий в Булгаре или выходец из Булгара. Р. Г. Кузеев этноним иштяк объясняет в связи с контактами тюрков с их северными соседями, т. е. как отюреченные угры (Кузеев, 1974: 204), хотя в заключении своей работы включает иштяков в число тюркоязычных кочевников (Там же: 503).
В последнее время вопрос об "остяках" неоднократно рассматривался Д. М. Исхаковым. Он под остяками подразумевает носителей сылвинской культуры XV- XVI вв., выделенной археологами в отдельную особую культуру. По его мнению, эти носители - остяки являются предками пермских татар (1985: 53-54). Анализируя данные татарских диалектологов, письменных источников и литературы по истории и этнографии, он делает вывод о существовании в Приуралье вплоть до начала XVII в. иштякской - остякской этнической общности (1985: 53-54; 1987: 114-121). Он пишет: "Как видим в XV в. где-то между Камой, Белой и районом проживания удмуртов - очевидно, в Пермском крае, возможно, и на более обширной территории, существовала особая "остяцкая" территория. Башкирия в это время была самостоятельной "землей" (Исхаков, 1987: 119). Что касается вопросов об этнической принадлежности их, то Д. М. Исхаков высказывал различные мнения: "угорского (тюркско-угорского) характера", выразил предположение о том, что "проникшие из Зауралья угорские группы были смешаны с тюрками" (Исхаков, 1985: 53) или они имели угорскую, основу и на территории Волго-Камья подверглись булгаризации (Исхаков, 1991: 176-178). Он считает, что вопрос об этническом облике "остяков", населявших "Остяцкую" землю, еще далек от окончательного решения (Исхаков, 1987: 119). Д. М. Исхаковым неоднократно затрагиваются различные стороны истории формирования пермских татар, в его работах содержатся многочисленные различные сведения об истории, об их этническом составе. Здесь же мы ограничимся отсылкой читателя на указанные труды (см. еще: 1990; 1991; 1993: 37-41 и др.).
Если в формировании пермских татар, кроме остяков, участвовал и угорский компонент с востока, то надо полагать, что это племя пришло уже отюреченным.. Только этим можно объяснить ту большую группу специфичных особенностей говора, общих с восточным диалектом и восточно-тюркскими (включая и уйгурский, и древнеуйгурский) языками. В Приуралье они испытали на себе сильное влияние со стороны поволжско-тюркского компонента.
Поволжско-тюркский компонент. На наш взгляд, в формировании говора пермских татар, именно как татарского, решающая роль принадлежит связям носителей этого говора с поволжским тюркским компонентом.
Исследователи неоднократно подчеркивают то, что связи между Поволжьем и Западным Приуральем не ограничивались лишь культурно-экономическими контактами, а в определенный период истории принимали даже и политический характер. Некоторые ученые утверждают, что нижнее течение р. Белой входило в состав Булгарского государства, и его население платило дань этому государству (Григорьев: 295-296; Шпилевский: 159; Смирнов, 1938: 99; Руденко, 1955: 31; История, 1937; Греков, Калинин: 102; Очерки, 1955: 32; Бадер, Оборин, 1958: 175-177; Мажитов: 15; Халиков, 1971: 34; Кузеев, 1974: 408; История, 1976: 38; Лызлов: 18). Сильное влияние испытывали, вероятно, и народы, расселенные несколько севернее указанного региона (Бадер, Оборин, 1958: 175-177). А. А. Дмитриев -писал: "По всей вероятности, племя зырян или Пермяков, соседнее и отчасти подчиненное Болгарам, преимущественно под их влиянием развило свой более деятельный и промышленный характер, которым оно значительно отличается от других финнов" (Дмитриев, I: 57).
В данный же момент мы еще раз можем констатировать о древних единых исторических корнях этногенеза поволжско-приуральских татар.
Примечательно то, что общность их истоков подтверждается все новыми и новыми данными и других смежных наук. Так, например, Т. А. Хлебникова в своей работе, посвященной исследованию булгарской керамики, делает вывод о том, что керамика Больше-Тарханского могильника, т. е. раннеболгарского периода, имеет общность с керамикой бассейна Сылвы и северной Башкирии (Хлебникова: 39-44).
Археологи Пермского края также считают, что "Булгарское государство оказало влияние и на племена Верхнего Прикамья", это влияние "распространялось путем торговых связей"; в XIII-XIV веках "гораздо сильнее чувствуется непосредственное влияние булгарского ремесла на развитие местной металлургии и металлообработки", на технику приготовления украшений;. с булгарами связывают и появление в Верхнем Прикамье проса (Бадер, Оборин, 1958: 175). Авторы считают, что "усиление булгарского влияния на народы Верхнего Прикамья в XIII-XIV веках могло быть связано с притоком булгарского населения, бежавшего на север из земель, разоренных татаро-монголами" (Там же).
В могильниках сылвинской культуры находятся предметы утвари и др. булгарского происхождения. По мнению авторов, в общественном строе племен сылвинской культуры шел процесс дальнейшего разложения родового строя, на что большое влияние оказывало и булгарское население (Бадер, Оборин, 1958: 214-217).
Ряд исследователей придерживается точки зрения о том, что булгарское население проникало в этот район в XIII-XIV веках (Халиков, 1978: 91; Татары, 1967:
43). Е. П. Казаков, изучив памятники булгарского времени в районах низовьев рек Ик и Белая, указывает, что в монгольский период в указанных районах "появляется собственно болгарское население, вероятно вынужденное покидать разоренные центральные области Волжской Болгарии" (Казаков, 1978: 97).
Как известно, нашествие монголов не только внесла большие изменения в состав многих тюркских племен и в их жизненный уклад, но и вызвало крупные перемещения населения Поволжья. Оседло-земледельческое население Среднего Поволжья вынуждено было искать себе новые, относительно спокойные земли и перемещаться на север и северо-восток по уже давно освоенному удобному пути - Каме. Переселение булгарских или находившихся в сфере влияния Булгарского государства племен в северо-восточном направлении происходит и после падения Волжской Булгарии. В XIII в.. появляется булгарское население в бассейне р. Чепца (Юсупов, 1960: табл. 21; Смирнов, 1951: 54-55). В XIII-XIV вв. произошло заселение бассейнов р. Ик. и низовьев р. Белой булгарскими племенами кече, кэлчер, юмран, буляр, еней, юрми (Кузеев, 1974: 274), входившими некогда "в единое этнополитическое образование"-Булгарское государство (Кузеев, 1974: 274).. Байларцы, заселившие бассейн р. Ик, также "были в активном контакте с булгароугорским и другим местным населением края" (Кузеев, 1974: 326, 329). Как свидетельствуют некоторые источники, с падением Булгарского государства связывается и появление тюркских племен в Пермском крае. Исследователи края пишут, что "некоторые башкирцы (имеется в виду часть пермских татар, относящаяся к Осинскому уезду Башкирии и поэтому называющаяся Башкирами - Д. Р.) и татары после (нашествия монголов - Д. Р.) сюда (в Пермский край - Д. Р.) пересилились, особливо из живших в Булгарии...", что некоторые "болгары под именем татар и башкирцев известные, поселились в Пермской губернии" (Историке, 1801: § 38).
Далее говорится: "да и сами башкирцы и татары Пермской губернии по словесным преданиям признаются, что они переселились сюда из страны Шатер-Булгар называемой" (Там же). В дореволюционной исторической литературе нередко фигурируют выражения "Прикамская Болгария", "Волжско-Камская Болгария", "имя болгаров как при Каме, так и при Волге" (Историке, 1801) и т. д. По мнению А. А. Дмитриева, северовосточной окраиной "Волжско-Камской Болгарии" являлись Осинский и Красноуфимский уезды (Дмитриев, 1896: 5, 25).
В легендах о своем происхождении "башкирцы" и татары Осинского и Пермского уездов (документ от 1784 г.) указывали, что они "от поколения были Тарханова, перешли и заселились они в сих местах издавних лет... издревле", потом были под властью "Ногайского хана" (Пермск, обл. арх., ф. 316, on. 1, ед. хр. 78, л. 41-68). По другой работе известно, что они себя считали переселенцами "из страны Шатер-Булгар называемой" (вероятнее всего Шэhри Булгар-Д. Р.), что они Булгарию оставили на рубеже XII столетия (Историко, 1801: § 37).
Судя по исследованиям Р. Г. Кузеева, слово тархан может быть названием "родо-племенной организации, в этническом отношении восходящей к булгарской эпохе" (1974: 342). Автором слова гайна и тархан связываются с одним и тем же этническим компонентом и на основе большого разнообразного материала доказывается булгарская основа "гайна-тархан", подчеркивается общность современных "гайнинцев" с народами Среднего Поволжья (Там же: 341-342). Он заключает: "...можем зафиксировать твердо установленный факт пребывания предков гайнинцев в том же булгаро-угорском окружении, в котором находились племена юрматы, юрми, буляр и кесе" (Там же: 345). Время же переселения гайнинцев в бассейн р. Тулвы датируется Р. Г. Кузеевым XIII-XIV вв. (Там же: 346-347).
Примечательно, что лингвистические исследования лишь подтверждают выводы Р. Г. Кузеева. Потомки только что перечисленных племен, населяющие современную западную Башкирию, также, как и потомки гайна-тарханцев, говорят на татарском языке, считают его своим родным языком; в их языке отсутствуют специфичные черты башкирского языка (см. об этом подробнее: Махмутова, 1962 в: 57-85; Рамазанова, 1979: 4- 43; 1984; 1985: 4-91; Хайрутдинова, 1985 а: 36-62 и др.). Однако для нас остается открытым время переселения тархан в данный регион и связь их с этнонимом гэйнэ.
На наш взгляд, вполне возможно, что слово тархан относилось к определенной части булгарских биев. Д.М. Исхаков, оперируя многочисленными источниками различного характера, .рассматривает гайнинцев и тарханцев как два различных компонента, делает справедливый вывод о социальном характере термина тархан (Исхаков, 1985: 51-52).
Первыми татарами, которых застают русскоязычные источники на месте расселения татар Пермской области, были бии: Урак бей, Сюндюк бей. Видимо, следует согласиться и с мнением о том, что родитель их был. муллою (с чем связывают возникновение названия рек - Мулянок: Верхней и Нижней), естественно, он проповедовал ислам и к приходу туда русских миссионеров, в частности Трифона Вятского, в XVI в. там жили татары и остяки, уже не отличающиеся друг от друга по своему образу жизни, хозяйственному укладу, возможно, и по языку, и, как свидетельствуют писцовые книги, в начале XVII в. носившие тюркские имена.
В свете этого у нас возникает вопрос, не был ли привнесен этноним гэйнэ "башкирами" Килейко Акзкильдиным с товарищами, официально закрепившими в 1596 г. за собой часть территории Ульвинской (Тулвинской) волости. Во-первых, в документе волость именована еще ульвинской, т. е. атрибут гайнинский относительно к той местности в конце XVI в., видимо, еще не был утвержденным. Во-вторых, в дальнейшем, этноним гайнинцы. закрепился лишь за той частью пермских татар, в состав которых были припущены Килейко Акзкильдин с товарищами, иными словами за частью носителей бардымского подговора говора пермских татар, В-третьих племя гайна оставило топонимы не в пределах территории Пермской области, а в Западной Башкирии,. точнее в пределах Миякинского района. В-четвертых, в предыдущий период вряд ли происходило проникновение башкирских кочевых племен в северные лесные районы. Р. Г. Кузеев писал, что передвижение башкир в лесные полосы "не было массовым; лишь небольшие группы башкир, отрываясь от основной массы башкирского населения, переселялись на север, видимо, в поисках богатых охотничьих угодий" (Кузеев, 1957: 45). В-пятых,. в историческом предании о возникновении названия гайна (<Гайни<Гайнетдин) отражены события того периода, когда Кунгурский край уже находился в составе Чердынского уезда (согласно тому преданию, Гайни были пожалованы земли верхнего Приуралья с условием уплаты одной белки в год: Ахметзянов, 1983: 161-163).
Топонимические материалы региона также позволяют предполагать о том, что на территорию расселения пермских татар происходило этническое проникновение населения, связанного с булгарским государством.
Примечательно, что в интересующем нас регионе обнаруживаются топонимы болгары. Около г. Красноуфимска имеется возвышение в виде гребня, называемое Болгары. Академик И. И. Лепехин в 1770 г. заметил, что этот гребень "...местами имеет обвалы и осыпи, представляющие как бы развалины древних зданий" (Сборник материалов, 1891: 39).
В Пермском районе Пермской области имеется топоним Болгары (название деревни). О. Н. Бадер и В. А. Оборин пишут, что половину жителей дер. Черти Очерского района "до сих пор зовут болгарами" (1958: 177). Все это несомненно, свидетельствует о существовании тесных связей у остяков данного региона с поволжскими болгарами.
Ономастический материал позволяет выдвинуть тезис о еще более ранних связях предков пермских татар с поволжскими тюрками.
Как указывает М. 3. Закиев, "древние центры расположения пермских татар, ставшие затем уездными городками, назывались Оса и Кунгур, которые совпадают с этническими названиями ос (ас - эс - ос - яс) и кунгур (конгор-кангыр). Последнее обычно считается самоназванием печенегов (Закиев, 1984: 161-169).
Что касается названия ос (ас-...), то сегодняшняя наука располагает большой литературой, свидетельствующей о том, что оно обозначало тюркоязычные племена. В древнетюркских рунических памятниках VIII в. новой эры асы (яс, яз) зафиксированы как тюркские племена. Они часто упоминаются рядом с тюрками или как ветвь тюркских племен (Кляшторный: 34; Бартольд, т. II, ч. I: 402; т. V: 204, 587; т. VIII: 109). Имеются утверждения о том, что ясский язык по роду является печенежским (Мещерский: 454, 530).
М.3. Закиев, неоднократно затрагивающий этот вопрос, приводит большое количество фактов, подтверждающих тюркский характер этнонима ас (яс) (Закиев, 1986: 40-42).
Таким образом, этнолингвистические исследования также свидетельствуют об общности пермских татар с поволжскими татарами в еще более отдаленной эпохе.
Топонимика южных районов Пермской области (где расселены в настоящее время пермские татары) считается в основном пермско-финно-угорской. Например, гидронимы образованы при помощи топоформанта -ва, что в пермских языках означает-вода: Сылва, Шаква, Тулва и др. Однако обращают на себя внимание названия рек Верхняя Мулянка и Нижняя Мулянка, второй компонент которых восходит к перс. мулла - мулла.
Исследователями истории Пермского края возникновение этих гидронимов связывается с переселением сюда до или во время царствования Ив. Грозного татарского князя Маметкула. Считается, что старший сын его Урак-бей Маметкулов жил на Верхней Мулянке, а младший, Ирак-бей Сюндюк бей Маметкулов - на Нижней Мулянке. Отец их Маметкул был имамом или муллой, откуда и произошло название этих двух речек. Более древние, дотюркские названия этих речек не дошли до нас (Дмитриев, 1893: с. 13). В другой работе, где вышеприведенная легенда, отражена несколько подробнее, имеется сообщение о том, что предки муллинских татар пришли из Азии в XIII столетии, покорили племена, живущие по р. Чусовой и другим притокам Камы. Хотя они были под властью "Кипчакских и Казанских царей", однако имели по юртам своих князей; далее в царствование Грозного, по покорении им Казани, они "...вступили в подданство под Российский скипетр с таковым обязательством: платить ясак Российскому Государству, сверх служеб, по одной кунице с семейства или юрты" (Шишонко, 1882: 126). О том, что Сюндюк существовал как личность, подтверждают и другие источники. Одним из таких является "Житие св. Трифона Вятского", где описывается быт муллинских, сылвинских "татар и остяков" середины XVI века. Так, в этом. источнике сообщается, что муллинские татары жили смешанно с остяками, их князя звали Зевендук (Дмитриев, 1898: 15).
По всей вероятности антропоним Зевендук в источнике отразился в мишарском (или кыпчакском) варианте и восходит к имени Сюндюк<Сююндюк (отсюда татарская фамилия Сундуков) <тат. литер. Соендек, восходит к глаголу соен-в мишарском диалекте татарского языка севен-радоваться. Эти факты еще раз свидетельствуют о том, что тюркское население исследуемого нами региона весьма древнее. Таким образом, топонимические материалы позволяют утверждать, что предки татар современной Пермской области живут в нынешних местах обитания издавна, т. к. их след утвердился и в гидронимической системе, топонимах, в названиях деревень и т. д. региона.
В пользу того, что в формировании говора пермских татар решающую роль сыграл поволжско-тюркский компонент булгарского периода говорит и его близость к среднему диалекту. Причем он является одним из тех периферийных (пермский, нукратский, касимовский, кряшенские, сюда же нужно включить и говор мордвы-каратаев) говоров татарского языка, носители которых в течение определенного исторического отрезка времени, т. е. в XIII-XV вв., отделились от основной массы татар и развивались изолированно в иноязычном окружении (Махмутова, 1962 а: 223).
Несмотря на то, что распространены на довольно отдаленных друг от друга территориях, эти периферийные говоры объединяются между собой наличием ряда древних языковых черт. Такой факт дает основание полагать, что до переселения носителей указанных говоров на современные территории их обитания, т. е. когда они существовали в составе одного и того же объединения, уже начали складываться основные специфичные черты разговорного языка казанских татар (Бурганова, 1985: 18-19). Развиваясь в отрыве от татар, изолированно, в других окружениях эти говоры сохранили ряд древних черт.
Общность между этими говорами проявляется и в наличии в них общей архаичной лексики (Махмутова, 1962 а; Рамазанова, 1970 б; ТТДС и др.). Кроме того, в говоре пермских татар зафиксированы еще слова, обнаруживающиеся в говоре мордвы-каратаев, в чувашском языке, в произведениях старотатарской письменности более раннего периода (т.е. XIII-XV вв.) и в ограниченном числе других тюркских языков. Озан - тетерев (вост. диал. осан, чув. осан-то же); илэсз (чув. алса)-варежки<огузск. эл, элик-рука+афф. -сэ; йемеш I бакча йемеш-овощ (м. кар. джимеш, в словаре И. Халфина жимеш. Codex Cumanicus йемiш - то же); суна: суна урдак - вид утки, кряква (Идегей: суна - один из видов дикой утки), имеется в ряде тюрк. языков (в т. ч. кирг., аз., башк., уйг и др.).
Как известно, после разгрома Волжской Булгарии наблюдалось переселение в Нагорную сторону жителей Булгарии. Этим же фактом объясняется в исторической литературе возникновение ряда татарских деревень Нагорной стороны. Т. е. указанная общность может быть. объяснена общими истоками формирования пермского. и нагорных говоров.
Приведенные данные по языку, топонимии, археологии и истории, на наш взгляд, ярко свидетельствуют о том, что в формировании говора пермских татар решающую роль сыграло участие поволжско-тюркского компонента раннего периода: булгарского или близкого к булгарскому. Население Приуралья уже с XIII в. (может быть и раньше: Закиев, 1986: 54-60) имело этническую связь с тюркским населением Среднего Поволжья. Тот факт, что предки пермских татар свое происхождение связывают с Булгарским государством, дает основание полагать о переселении их в указанный период.
Этнические связи между населением Среднего Поволжья и Приуралья продолжали еще более углубленно развиваться в последующие эпохи, особенно после падения Казанского ханства (Татары, 1967:38-44; История, 1968: 69,76; Бахрушин, 1955: 93-95; Шишонко, 1, 1881: 167; История, 1937: 213-219, 244, 312-313 и мн. других). Происходит переселение в Приуралье татар, не желавших креститься. Возможно, среди них были и крещеные. Об этом говорит наличие русских имен или фамилий среди татар в писцовых книгах: Сылгазейко Бочкарев, Васко, Козайко Иванов, Иванайко Давлеткилдеев, Пахомов и др. (ЦГАДА, ф. 1209, on. 1. ед. хр. 226, лл. 241-354; Кунгурские, 1888).
Вообще после падения Казанского ханства контингент переселенцев в Приуралье меняется. Кроме татар, среди них появляются чуваши, марийцы, удмурты, о чем свидетельствуют вышеназванные архивные источники от 1679 г. (ЦГАДА, ф. 1209, on. 1, ед. хр. 226, лл. 241- 354).
Контингент переселенцев, видимо, варьировался и в территориальном отношении: в заселении разных районов могли преобладать выходцы - татары разных областей. К сожалению, пока мы не располагаем первоисточниками, свидетельствующими об этом. Однако по языковым особенностям нельзя не отметить выделение некоторых регионов наличием отдельных явлений. Так, в сылвинском подговоре зафиксирован союз -дагын / -дэ-ген (килде дэген китте), характерный для мамадышского говора заказанской группы говоров среднего диалекта татарского языка и который не обнаруживается в других говорах и редко встречается в других тюркских языках. Наблюдается сходство по некоторым явлениям муллинского подговора с нукратским говором и т. д. Эти факты дают полное основание полагать и о том, что определенные районы обитания пермских татар являлись объектом колонизации со стороны выходцев-татар из различных областей. Кроме того, татары, живущие в разных районах Пермской области, общались, видимо, с татарами определенных областей.
Такие экстралингвистические факторы также сыграли определенную роль в сложении пермских татар как своеобразной этнографической группы татарского народа, привели к появлению в их говоре локальных черт.
Процесс формирования пермских татар шел в относительной изоляции, в отрыве от основной массы татар в территориальном отношении. Однако между пермскими татарами и татарами Среднего Поволжья существовали различные тесные культурно-экономические контакты: имелись торговые связи, в медресе преподавали выходцы из Заказанья и прочее. В советский период эти связи также не прекращались, они шли прежде всего через школы и печать. Тем самым, основы общности пермских татар с поволжскими татарами, заложенные издревле, продолжали углубляться и развиваться и в дальнейшем, в булгарский период, после падения Казанского ханства и по настоящее время.
Пермские татары имеют очень много общего с казанскими татарами по обычаям и обрядам, по хозяйственному укладу, по особенностям жилищ и построек и т. д. Бросается в глаза единство мнений авторов относительно этнической принадлежности пермских татар: их происхождение связывают с казанскими татарами.
Вся литература по истории Пермского края и все разнообразные источники справочного характера (экономические, историко-географические, хозяйственные и др.) пермских татар сближают (Историке; Попов, 1813: 33; Воробьев, 1964: 45) или отождествляют (Георги, 1799: 7-8, 97) с казанскими татарами.
Об этом же свидетельствуют и особенности говора пермских татар: состав гласных и согласных звуков, грамматическое оформление категорий частей речи, словарный состав и др. совпадают с таковыми татарского языка, отличаясь в то же время от башкирского.

один абзац из главы 2:

ГЛАВА II
ФОНЕТИКА
По составу фонем говор пермских татар не отличается от татарского литературного языка. В нем совершенно отсутствуют черты, составляющие специфику башкирского литературного языка (Дмитриев, 1948; 23-32; Махмутова, 1962-в: 59). Однако говору присущи архаичные явления, а также довольно интересные с точки зрения истории языка особенности.
Исследование собранных нами материалов показало, что основные фонетические особенности говора охватывают всю территорию его распространения. Тем не менее, в нем имеются такие фонетические черты, которые носят локальный характер и являются второстепенным или побочным признаком, или которые охватывают лишь отдельные группы слов и т. д. (Бурганова Махмутова, 1962: 10).
По своим фонетическим особенностям исследуемый говор относится к среднему диалекту. Но в то же время в нем обнаруживаются и такие особенности, наличие которых говорит о сходстве данного говора с восточным и мишарским диалектами. .........