Барда
Kitaplar
Маньчжу-Го
Многие соотечественники стали эмигрантами не по своей воле. Известно,
что в начале XX века царская администрация с целью поощрения освоения
окраинных земель Российской Империи предоставляла серьезные льготы переселенцам.
В 1897-1900 годах многие семьи татар и башкир переселились на Дальний
Восток, где принимали участие при строительстве Китайской восточной железной
дороги (КВЖД) в Маньчжу-Го. Часть из них после окончания строительства
осталась там же для ее обслуживания и проживала на станциях, расположенных
через каждые 50 км. Хотя точное число их неизвестно, можно предположить,
что их было немало. Когда в 1919 году перестали ходить поезда по северной
ветке КВЖД (от станции Маньчжурия в Забайкалье до города Харбина), жители
станции и обслуживающий персонал начали перемещаться в центральные и южные
районы Маньчжу-Го: в города Харбин, Чань-Чунь, Мудадзянь и другие.
Военная администрация Квантунской армии и власти Маньчжу-Го не чинили
препятствий жизни эмигрантов из России, среди которых большой по численности
была колония татар и башкир из Поволжья и Урала.
Самоорганизовавшись на принципах общественного самоуправления, они были
объединены рядом общественных организаций, действовавших на конфессиональной,
этнической и профессиональной основах.
Их функционирование создавало возможности для поддержания традиционного
образа жизни и способствовало сохранению языка, культуры, национального
самосознания.
Наиболее устойчивой из них, как показало время, являлась махалля "Исламия".
Ее отделения действовали в Маньчжу-Го, Китае, Корее и Японии. Организатором
и идеологом ее был Абдельхай Курбангали.
Вновь прибывшие на Дальний Восток эмигранты с помощью своих земляков,
уже проживающих в этих краях, находят свое место в чужой стране. (Среди
них были, кроме татар и башкир, также и азербайджанцы, узбеки. Но преобладание
казанских татар привело к использованию татарского языка в качестве языка
межнационального общения в среде беженцев-мусульман.)
Мы знаем, например, что Мулламухаммат Касим какое-то время работал сторожем
на одной из химических фабрик Харбина, а Нажметдин Мухит имел небольшую
лавку, где его семья (в том числе его дочь Рауза Мифтахетдин) торговала
хозяйственными мелочами.
* * *
Похищение людей с целью выкупа в Маньчжу-Го не было чем-то необычным.
Многие, преступные группы, в том числе хунхузы традиционно занимались
выкрадыванием состоятельных горожан, но в 1920-х годах этот "промысел"
приобрел другой оттенок: стали исчезать лидеры российской эмиграции в
Харбине и других городах Маньчжу-Го.
Рассказывая о событиях тех лет, собеседники в один голос утверждали, что
физическое уничтожение лидеров эмиграции совершалось последовательно,
целеустремленно и с большим профессионализмом.
Господин Тахир Бичури, очевидец событий тех лет, рассказывал мне о том,
как после одного из таких исчезновений активиста татарская общественность
обратилась за содействием в его поисках к властям Маньчжу-Го.
Расследование тайной полиции выяснило, что исчезнувший был похищен хунхузами,
один из которых после его ареста властями и последующего допроса показал,
что похищенный был тайно привезен ими в здание консульства Советской России
в городе Харбине. Созданная под давлением общественности комиссия, обыскав
здание консульства от чердака до подвала, никого не нашла. Господин Т.
Бичури, член этой комиссии, рассказывал, что его тогда удивило наличие
в подвалах здания большого количества соляной кислоты в стеклянных бутылях:
их наличие было объяснено контрактом, заключенным торговым представительством,
которое находилось в этом же здании. Был показан и сам контракт, который
был подтвержден владельцем химической фабрики. Лишь через несколько лет
выяснилось, что захваченных людей после убийства растворяли в кислоте
и сливали в городскую канализацию.
Отголоски событий тех лет наблюдаются и в наши дни. Многие эмигранты,
и не только, весьма болезненно воспринимали любой, даже самый простой
вопрос. Ужас на лице очаровательной японки, когда ей сказали, что перед
ней человек из СССР, помнится до сих пор.
